Автозак, «честный майор», запястья на стену: записки брестского журналиста из изолятора
Журналист находит темы даже в тюрьме. Корреспондент «Першага Рэгіёну» Данил Полянский рассказал о своем тюремном опыте после задержания на акции протеста в Бресте.
Напомним, 16 июля Данил Полянский получил 30 базовых штрафа (810 рублей) после задержания на акции протеста. Суд посчитал его участником той акции, хотя он и стоял в сторонке и всего лишь передавал информацию в редакцию, сообщает «Першы Рэгіён».
Почти двое суток до суда он провел в изоляторе, которые подробно описал в этой публикации. Поддержать журналиста на оплату штрафа можно посильным перечислением на карту 5392 1413 0848 7336, действительна до 08.20.
(Имена героев изменены по понятным причинам)
«Доснимался»
В нашей стране стать несвободным до омерзения просто. Вот ты стоишь на улице, вполне себе добропорядочный гражданин, фотографируешь происходящее событие, пишешь комментарии к фото для редакции… А вот вдруг от черно-синей толпы отделяется десяток безликих людей в масках, окружают тебя плотной стеной, вежливо берут под руку и: «Мужчина, пройдемте…»

Фото: 1reg.by
До кунга автозака – метров сто. Серое пятно в темно-синем окружении, гул голосов. Бешеные взгляды из-под чёрных масок. Ярким мазками – одежда задержанных. Кто-то из них требует представиться и объяснить причины задержания.
В ответ глумливо-безличностное: «Там разберёмся»!
Где-то за спиной крики людей «Позор!», громкие аплодисменты…
-Я журналист, который работал на событии. Вот мое служебное удостоверение.
– Доснимался, – маленький майор с какой-то необъяснимой ненавистью сверлит меня взглядом из-под маски.
Улыбаюсь ему в ответ. Я лица не скрываю.
Комфорт по-белорусски
Коробка автозака разделена на несколько отдельных клеток. Каждому задержанному – клетка индивидуальная. Комфорт по-белорусски.
-Телефоны, колюще-режущие – оставляем здесь! Откуда-то из генной памяти выползает липкое слово «шмон», когда человек в форме быстро пробегает руками по одежде.
-Пройдите.
Узкое железное помещение с решеткой на двери. Всё.
Машина очень быстро заполняется. Только мужские голоса.

Фото: 1reg.by
Кто-то пытается «качать права», кто-то читает лекцию о жизни насекомых, кто-то требует соблюдения ПиКоАП. На все один монотонный ответ:
-Там разберёмся.
Чей-то монотонный голос просит закурить. Надоел. Вспоминаю Солженицына. Цитирую громко и вслух:
«Не верь, не бойся, не проси!»
Возымело действие. Голос замолкает. Эта фраза стала девизом на протяжении всего времени общения с нашей системой наказания.
Было – не было… Какая разница?
-Подпишите протокол административного задержания.
-Что это за статья?
-Вы принимали участие в несанкционированной акции, активно выражая собственное мнение.

Фото: 1reg.by
-Нет, этого не было. Я работал. Наблюдал за событием, фотографировал происходящее и писал в телефоне статью…
-Напишите, что не согласны с протоколом.
Полуслепая лампочка, как тут можно что-то написать или прочесть, безликий участковый – потенциальный клиент офтальмолога – необходимо за ночь написать десятки протоколов. Вызвали сотрудников даже с выходных – очень много задержанных. Ломаю глаза. Вчитываюсь в округлый детский почерк. Размашисто подписываюсь – категорически не согласен.
Дьявол кроется в мелочах
-Снимите шнурки. Ремень. Колющие, режущие…
Дежурный в звании майора вежлив и корректен. Иногда кажется, что говорит на полном автомате. Поверхностный обыск – просит достать из кармана сигареты.
-Проходите, – приглашающий жест в сторону железной двери с решеткой.
-Подскажите, надолго эта канитель?
-Ждём дактилоскописта. Он откатает вам пальцы, и, если все будет нормально, пойдёте домой.
Уверенный тон, четкие жесты внушают доверие.
Сотрудники вообще стараются внушить доверие. Доверие – база надежды. А когда надежда сталкивается с реальностью и вдребезги о неё разбивается – человек теряет равновесие. И им проще манипулировать.
Это лишь маленькая деталь в мире искусственной несвободы, созданной государством для перевоспитания преступников. А в остальном составе этого блюда – огромное количество ингредиентов.
Узкое длинное помещение. Две пары настороженных глаз. Худенький мальчишка лет двадцати и подтянутый седой мужчина с модной стрижкой.
-Политический?
Слово из книжек о дедушке Ленине и тиране Сталине вызывает улыбку:
-Наверное – да…
Друзья по несчастью
Антон – мальчишка в свитере фанатов «Динамо Брест» с возмущением рассказывает о том, как сидел на скамейке с другом, разговаривали на какие-то свои очень важные темы. Когда к ним подошли люди в форме, отнеслись к этому спокойно.
А вот предложение пройти другу в машину восприняли с удивлением. Как так – мы сидим и болтаем вдвоём, а берёте одного? Милиционеры не мелочатся. В автозаке нашлось место обоим.
-Мне раньше вообще чхать на политику было. Лукашенко-Бабарико. Какая разница? Я специальность получил, отработка или армия, а там – куда угодно. Россия, Польша – везде можно деньги заработать. А теперь… Теперь понял…
Мальчишка замолкает.
-Мама, наверное, волнуется…
Стучит в дверь, хочет просить дать позвонить маме. Голос из-за двери сообщил, что все всё знают, а вот телефон давать не положено…
Сергей – второй обитатель КПЗ (так называется это помещение).
-Я работал тут. Правда, лет пятнадцать как уволился. Но с таким беспределом сталкиваюсь впервые. Изменилось все. Даже тогда для посадки в автозак нужно было оооочень отличиться. А сейчас стою у машины, жду сына. Он в кафе ходил. Подошёл милиционер – что делаешь?
-Сына жду – сейчас должен подойти.
-Уходите.
-Две минуты.
-Тут в диалог вступил омоновец, который, не мудрствуя, отвёл меня в машину. С омоном. И вот я здесь.
Картинно взмахивает чёлкой.
Делюсь своей историей. Разговор трёх «сидельцев» после обсуждения происходящего затихает.
Дактилоскопист как надежда на свободу
Мостимся на узенькой скамейке. Шириной сантиметров 20. Дико хочется спать и курить. Спать можно. Курить – нет.
Вежливый голос из-за двери сообщает нам, что в туалет будет можно. Но позже. Замена привычных часов и минут на «позже», «скоро» либо в ответ на «который час?» – «зачем вам?» – тоже мера воздействия.
Монотонность гасит волю. Ты – мясо в мясорубке, которая медленно крутит твою жизнь в непонятный и бесформенный фарш.
Лязг замка. Выводят Сергея и Антона. Надеюсь, что загадочный дактилоскопист появился, и ребята, пусть и с чёрными от мастики пальцами, отправляются домой.
Тягучее время. Тяжёлая дрёма. В приоткрытое маленькое окошко под потолком камеры, раздвигая мелкую решётку, просачивается рассвет. Лязг замка:
-Выходим!
Этот дактилоскопист, видимо, очень важная персона: дорога к нему ведёт в подвал и перекрыта несколькими железными дверями.
Физкультура без трусов
«Честный» майор передаёт мои вещи в окошко очередного дежурного.
-Я могу позвонить? – стараюсь выстраивать фразы так, чтобы они не звучали просьбами. Понимаю, истерики и требования этим людям привычны. Спокойный тон – нет.
-Вашим родным сообщили.
Тон уверенного человека, не умеющего лгать. Вспоминаю. Точно таким уверенным тоном, не дающим ни малейшего сомнения, этот майор говорил о дактилоскописте.
-Разденьтесь.
-Я должен раздеться полностью?
-Да.
Моя одежда тщательно перебирается быстрыми скупыми движениями.
-Снимите трусы. Присядьте три раза.
Выполняю. Кажется, что все это унижение происходит не со мной.
-Одевайтесь. Достаньте руки из карманов. Возьмите сигареты.
-Зажигалка?
-Не положено. Все перемещения по ИВС – руки за спину.
Сворачиваю в рулон тонкий матрас.
Короткие команды:
-Направо. Лицом к стене.
Открывается дверь в камеру. Буквально бочком пробираюсь внутрь – дверь не распахивается на распашку. Стопорится где-то на треть открытия.

Фото: 1reg.by
Признать вину в обмен на свободу?
Яркий свет. Три двухэтажные кровати. Умывальник. Параша. Три человека. Одного видел при оформлении в толпе задержанных. Второй – Антон. Майор «сказал правду».
Олег вышел за сигаретами. Он живет на углу Машерова и Куйбышева. Прошёл через милицейскую цепь, но остановился взглянуть на происходящее. Эта секундная остановка привела его в камеру ИВС.
Зарешеченный колодец. Место для прогулок. Тут собралось население нашей камеры. Голос из-за железной двери с глазком:
-Всем отойти от двери.
Заходят два сотрудника. Один в гражданском. Бодрый голос:
-Кто признает себя виновным – есть возможность уже сегодня оказаться дома.
Мы с Антоном вскидываемся возмущённо – в смысле «признать вину»?! Нет!
Олег – да, я согласен. Виновато смотрит в нашу сторону:
-Мне очень нужно на работу – завтра смена.
Забегая вперёд скажу. Он весь день просидел со свернутым матрасом. И в суд попал всего на час раньше меня. И размеры штрафов были одинаковы. Одна разница. Он признался в вине, которой не было.
Запястья на стену
Жизнь в камере регламентирована. Обыденные в свободной жизни вещи здесь становятся неким благом. Ручка, книга, зажигалка, полная кружка чая… Это почему то-нельзя.
Время делится на «день-ночь» утренним и вечерним шмоном, во время которых переворачивается все в камере. Да выключением лампочки. Одной из двух. Выход из камеры, возвращение в неё, личный досмотр…
-Лицом к стене, руки на стену.
Привычная по фильмам поза злодея тут иная. В действительности требуется прижать к стенке наружные части запястий.
-Вперёд. Налево. Аккуратнее. Проходите.
Как госдеп довел до изолятора
Человек в гражданке. Заполняет протокол административного ареста. В очередной раз пытается узнать, откуда я узнал об акции. Судя по всему, мой ответ – ехал-увидел-остановился-выполнял профессиональный долг – его не удовлетворил. Называет какие-то телеграмм каналы. Отрицаю участие в них.
Начинается лекция о сложной ситуации, которой хотят воспользоваться страны- соседки. Ну и, конечно, госдеп США. Переключаю разговор.
-Вы понимаете, что ваши действия, де-юре защищающие систему, де-факто ее подставляют. Непрофессиональные задержания людей, которые не принимают участия в акциях протеста сейчас у очень малого процента вызывает страх. Зачем вы подставляете руководство страны?
В ответ тишина. Пауза затягивается.
-Вас больше ничего не интересует?
-Вы на всё ответили.
Внимательно читаю запись. Вношу коррективы. Так как статья участия в несанкционированном митинге не фигурирует – подписываю.
-Прямо. Лицом к стене. Проходите.
«Феня» на генном уровне
Камера. Просим кипятка. В пластиковом контейнере из-под шашлыков завариваем крепкий чай. Чай – можно. Кружки – нельзя. Посуду приносят и уносят на приёме пищи.
Еда… обыкновенная. Много хлеба. Мало еды. Но родственники очень быстро отреагировали – не голодаем. Открывается окошко – вызывают. Распишитесь, вам передача. Дочка. Все уходит на общий стол. Есть в гордом одиночестве – неправильно.
Отношения в камере без «блатного флера», правда, в речи появляются слова «фени». Память о тюрьме на генном уровне?
Дверь впихивает нового сидельца. Это старый знакомый. Сергей. Целую вечность его знаю. В КПЗ познакомились. Камера взрывается радостными возгласами. Его уже осудили. Дали трое суток. За то, что в прошлое воскресенье попал на видео тихаря, снимавшего «цепь солидарности».
За нынешнее задержание суд – завтра. Справедливый и беспристрастный суд влепит ему 15 суток. И видео не понадобилось. Достаточно было показаний «свидетеля». Но это будет завтра. Сегодня – долгие разговоры «за жизнь». Гаснет одна из двух лампочек. Отбой.

Данил Полянский (слева) на фестивале исторической реконструкции. Фото из архива
Не с кофе…
Утро начинается со шмона. Тщательный обыск. Завтрак. Опять выводят из камеры в допросную.
-Распишитесь.
-Я бы хотел ознакомиться с материалами дела.
Мой вопрос застаёт человека в гражданке врасплох. Ему неудобно – все нужно делать быстро. Машина работает. Нужно успеть очень много. Законное требование вызывает раздражение. Медленно перелистываю белые листы с казенными фразами. Любопытно.
Рапорт участкового, который в период с 19 по 23 часа нёс свою службу на вверенном ему участке и своими глазами видел, как я, неоднократно предупрежденный сотрудниками, продолжал громко выкрикивать лозунги, активно демонстрируя свои политические взгляды.
К делу подшита толстая пачка скринов из телеграмм каналов. Не торопясь, перелистываю их. Подождёшь, гражданин начальник. Подождёшь…
-Выходите с вещами!
Получаю вещи. Зашнуровываю шнурки.
-Плохая примета, – усмехающиеся глаза из-под медицинской маски.
-Плохая примета, когда на зоне птицей породы куриных считают, – к месту вспоминается услышанный в камере анекдот, – остальное неважно.
Дома покурите
Легковая машина несётся через город. В машине два арестанта – со мной едет Сергей на второй суд. Въезжаем в Дворец правосудия. Машина с ОМОНом, обыкновенные молодые лица, даже с модной бородкой, смотрят в нашу сторону настороженно. Проходим прохладными коридорами в подвал. Чувствуется, деньги налогоплательщиков освоены немалые. Индивидуальные стаканы камер.
-Где можно покурить?
Прапорщик с извиняющимися нотками:
-В здании курить нигде нельзя. Тут везде датчики. Да не переживайте, потерпите часок, а после суда покурите.
Ну не внушаю я доверия конвоирам. Сигареты и зажигалку у меня отбирают. Пообещав вернуть по дороге на суд.
Нельзя на сутки – надо копать палеолит.
В голове тяжелым комом перекатываются мысли. Должны были с дочкой в пятницу стартовать на Гомельщину, к моим знакомым – ребятам археологам – копать палеолит. Что будет сейчас? Если влепят сутки – десятилетняя девочка очень расстроится. Это неправильно.
Может, послушать совет одного из тех, кто выпускал меня – сказать так, как они хотят? Нет. Не верь. Не бойся. Не проси.
Суд
Зал судебных заседаний в богатой отделке. Вспомнил термин «сталинский ампир» Как назовут стиль этих роскошных зданий историки будущего, изучающие нашу эпоху? Агрогламур с элементами хай-тека?

Фото: 1reg.by
Здоровых мужиков- конвойных сменила девочка в форме. Видимо, эстетика – наше все.
Встать, суд идёт. Ого! Все по-взрослому. Судья в мантии. Задаёт фактически те же вопросы, что звучали в кабинетах РОВД. Изучает мое служебное удостоверение. Приглашает свидетеля. Свидетель – участковый.
Подглядывая в портмоне (шпора там у него, что ли?) рассказывает, что в период с 19 до 23 видел меня в строю протестующих. Видел, как ко мне неоднократно подходили сотрудники милиции, и в ответ на их законные требования я разражался политическими лозунгами.
Терпение их было безгранично. Они занимались моим увещеванием раза два. Или три.
Нет-нет. Где, кто и как меня задерживал, наш зоркий участковый не видел. Однако зоркость его была очень своеобразна.
С разрешения судьи задаю вопросы:
-Во что я был одет?
-Я не помню, это было 14 числа.
Возможно. Много работы. Масса людей. Детали стираются.
-Была ли на мне маска?
Ответ абсолютно идентичный первому. Человек помнит только дату.
-Если вы не помните даже того, был ли я в маске – как вы меня опознали?
-По силуэту.
Уникальные люди служат в нашей милиции. Зоркие. Внимательные. Честные.
Перерыв. Оглядываюсь назад – за спиной небольшая группа людей. Журналисты. Родные. Коллеги.

Данил Полянский в суде
Через минут десять выбегает судья. Жесты суетливы. Глаза не поднимаются от листка приговора.
Встаём. Суд нужно приветствовать стоя. Протокол? Традиция? Сейчас в руках этого человека последняя – очень призрачная – надежда на то, что в моей стране осталась возможность законно отстоять свои права.
Что скажете, «ваша честь»? Обращение из далёкого прошлого. Сейчас эта формулировка не подходит. «Гражданин судья» – в лучшем случае… Да и гражданин…
Виновен… Штраф… 30 базовых…
Возмущённый гул голосов за спиной. Улыбаюсь. Я выполню обещание, данное дочке.

Фото: 1reg.by
PS
Не верь.
Всякий раз, когда тебе предлагают компромисс, – это игра в одни ворота. Шулера интересуют исключительно его гешефты. Они – шулера. Участливый тон, советы полушепотом, уверенные обещания – ложь. Краплёные карты, которыми играют с тобой. Для их выгоды. Для них ты мясо. Из которого нужно быстро сварганить блюдо. И сожрать. Точно так же их коллеги в 37-м шли на все, чтобы был подписан протокол. Обязательно с формулировкой «с моих слов записано верно». Только 80 лет назад это оканчивалось расстрельным рвом – сейчас штрафом либо сутками. Стоит ли бояться этого, если на кону – уважение к себе?
Не бойся.
Если ты оказался в условиях несвободы, будь спокоен. Вникай во все детали на бумаге. Общайся с ними ровно. Не давай им шанса поверить в то, что тебя можно запугать. Эмоции – непозволительная роскошь. На них они умеют играть мастерски. Ты временно здесь. Они – на всю жизнь. Ради заветных «папяцсот» одни рисуют ложь на бумаге. Другие неусыпно наблюдают за тобой в камере. Кто-то скажет «такая работа». Интересно, в детстве они действительно мечтали перебирать чужие шнурки, ковыряться в носках и заглядывать в задницы?
Не проси.
В условиях несвободы ты зависим от них. Так выстроена система. Но идеального не бывает. Они зависят от тебя. У них есть сроки делопроизводства. Начальство мылит шеи за их нарушение. А это премии и прочие плюшки. Признался? Молодец. Помог заработать премию. Тебе это надо? Даже в камере у тебя есть права. Минимум. Но есть. Используй их по максимуму. А просить…
У предков были слова в обиходе «гордость, честь». Может, пора ввести их в обиход? Каждому.
————
От редакции. 16 июля суд в Бресте оштрафовал нашего коллегу Данила Полянского на 810 рублей фактически за свою работу. Он не находился в гуще протестующих, а стоял в сторонке и передавал информацию в редакцию для того, чтобы вы, уважаемые читатели, знали, что происходит.
«Першы Рэгіён» обращается к читателям с просьбой проявить солидарность и, кто сколько сможет, перевести средства на карту Данила Полянского для погашения штрафа. Карта 5392 1413 0848 7336, действительна до 08.20.
Комментарии
Правила комментирования
Уважаемый Прозвище, хватит писать всякую ерунду в комментах, не засер…те эфир. Если статья неинтересна просто пробежите глазами и перейдите в рубрику “Кулинария” или “Культура”. Человек написал очень грамотно свои ощущения и не дай бог чтобы “случайно” так не случилось с вами